Меня зовут Сахмад. Может быть, вы слышали это имя у семейных очагов Агори, или его шепотом произносил стоящий на часах Глаториан. Это имя произносят с уважением и со страхом - так и следует. Вам расскажут, что я – чудовище, работорговец, тот, кто ловит своих товарищей-Агори и продает их Скраллам. Не буду лгать и притворяться, что я этого не делал – делал, конечно же. Но моя история не ограничивается этим, и в любой истории всегда необходимо помнить одну вещь: все книги пишут победители.

     Я принадлежу к племени железа, но вы не сможете определить это по цвету моих доспехов - так сделано намерено. Рекламировать свою принадлежность к этому племени было, да и сейчас есть, равнозначно приглашению выгнать вас, напасть на вас, закидать вас камнями. Мы - нежеланные гости в милых маленьких деревеньках других Агори, достаточно добрых, чтобы поделиться своей едой и питьем, или достаточно ловких, чтобы торговать с нами.  Мы – существа из ночных историй, которые рассказывают новым охранникам: «Держись начеку, а то до тебя доберется какой-нибудь Железный Агори».

     Конечно, так было не всегда. Очень, очень давно, еще до Войны Ядра и Раскола, мое племя жило в горах Бота Магны и работало в шахтах. Мы добывали из-под камней железо, посылали его в плавильни Огненного Племени, и в обмен они снабжали нас готовыми инструментами и оружием. Мы были суровыми и грубыми, но нас уважали за наш тяжелый труд и относились к нам, как и к другим Агори. Жизнь Железного Племени была постоянной тяжелой работой, но мы не просили ничего большего. Кроме мелких споров с нашими соседями по горам, Скраллами, мы не вступали ни с кем ни в какие конфликты. 

     Конец наступил, подкравшись быстро и тихо, как воткнутый в спину кинжал. Несколько шахтеров, работавших на окраине наших земель, начали странно себя вести. Они сделались рассеянными, сварливым, и день ото дня становились все хуже. Их спросили, не больны ли они; они сказали, что нет. Единственное, на что они жаловались – на нарушение сна: они перестали видеть сновидения. Большинство из нас только посмеялись. В конце концов, это никак не влияло на силу наших спин, когда нужно было выкапывать металл из-под камней и вытаскивать его на поверхность. Какая разница, если сон будет просто сном, без всяких иллюзий и фантазий? И если ты не видишь снов, тебя не будут беспокоить ночные кошмары, верно? Неверно. Если ты не можешь видеть сны, твое бодрствование становится кошмаром.

     Пораженные болезнью шахтеры быстро перешли от  раздражения к ярости, а от ярости – к безумию. Сновидения, очевидно, были нужны, чтобы выплеснуть негативную энергию, которая накапливается у всех нас. Без этого, разум со временем разрывает сам себя в клочья. Хуже того, вскоре мы увидели, что чума распространяется. Все больше и больше Агори из нашего племени теряли способность видеть сны. Те, кто находились в этом состоянии достаточно долго, умирали, бредя как помешанные. Те, кто заразились недавно, были охвачены ужасом и отчаянием, зная, какая их ожидает судьба. 

     У некоторых из нас оказался иммунитет к этой болезни: у меня, у Теллуриса, у горстки других. Конечно, наши соседи удивлялись, почему мы еще видим сны. Ответа никто из нас не знал. Это не могло остановить остальных от попыток найти ответ, даже если их попытки означали нашу смерть. Мы собрались вместе и спрятались в пещере, готовые защищаться против обезумевших Агори, которые когда-то были нашими друзьями.

     Дела шли все хуже и хуже, и вождь нашей деревни обратился к другим племенам за помощью. Скраллы только посмеялись. Остальные племена даже не позволили ему пересечь границы своих земель. Никто не хотел брать ни куска железа, которое мы всё еще добывали, боясь, что через него может каким-нибудь образом передаться болезнь. Вся торговля прекратилась.

     Когда один из еще здоровых Агори попытался присоединиться к другому племени, его  прогнали в лес, где он был убит одним из обитавших там зверей. Быть членом Железного Племени теперь значило, что тебе вынесен смертный приговор. Если тебя пощадит чума, то не пощадит торговый партнер.

     Теллурис предложил идею использовать руду, чтобы изменить цвет нашей брони и шлемов в надежде сойти за представителей какого-то ранее неизвестного племени и найти убежище. Это была тупая идея, но я согласился так сделать. Нет нужды рассказывать вам, насколько хорошо это сработало.

     Но все же мы выжили. Мы смотрели, как люди нашего племени умирают один за другим, пока их не осталось слишком мало, чтобы представлять для нас угрозу. Нам удалось спастись, но идти нам было некуда. Учтите также, что ни один из нас не был уверен, что другие не будут поражены болезнью – и вы поймете, почему мы решили пойти каждый своим путем.

     Я отправился на юг, не зная, что это же направление выбрал и Теллурис. Я жил тем, что удавалось выпросить или украсть. Я видел начало Войны Ядра, и видел Агори, убитых оружием, сделанным из железа добытого моим народом, и я смеялся. Когда произошел Раскол, я оказался на Бара Магне. У меня была повозка, и я воспользовался преданным Спикитом единственным возможным способом: я его съел. Я не знал, что приготовило мне будущее, но у меня был транспорт, и у меня была ненависть. Я нашел способ объединить их вместе и  добиться отмщения.

     Теллурис пошел другим путем. Он стал пустынным грабителем, используя боевую машину на основе Скопио, которая без труда могла раздавить один-другой караван.

     У меня был другой план. Я превратил Агори других племен в товар для продажи. Я продавал их Скраллам и заставлял мечтать о том, чтобы умереть от болезни вместе с моими друзьями. 

     В последние дни многое изменилось. Скраллов выгнали из Рокстуса; два огромных металлических парня сражаются в небесах по причинам, которых я не представляю. Не сомневаюсь, что конец этого мира близок. Но прежде чем это произойдет, у меня есть задача, которую я хочу выполнить. Кто-то где-то знает, что именно произошло с моим народом. Они знают, было ли наше проклятие случайностью или нападением, ошибкой или экспериментом. Прежде чем Бара Магна рассыплется в пыль, я собираюсь узнать ответ. И если кто-то виновен в судьбе, постигшей мое племя, тогда, надеюсь, я им где-то сейчас снюсь, и они вскакивают с криком, просыпаясь.